Отец стоит над могилою сына.

Седые виски и седые глаза.

Застыл на посту, губы шепчут лишь имя,

Блестит на ресницах мужская слеза.

Подкатило под горло нитью незримой,

Зажато дыханье, перекрыт кислород.

Лебединою стаей слились воедино

Боль отца и последний сыночка полет.

Жестокий шел бой под небом Афгана.

Ночью глубокой отцу не спалось,

Встретить солнца восход поднялся он рано...

Как сердце от боли зашлось!

Ветер донес, или птицы напели

Крик души и последний стон.

Алою кровью с весенней капелью

Окрасился горный склон.
 

Груз под номером 200. Рукой не коснуться.

Голые доски в окошко видны.

Страшный сон, поскорее б проснуться,

Убежать от проклятой войны.

Да не сон это вовсе – жестокая правда.

В одночасье седеют виски.

Мысль бьется: неправда, неправда!

А сердце сильнее сжимают тиски.

Умирает душа, в черный бархат одета,

Превращается в камень, а может, и в лед.

Это место мое... Вопрос без ответа –

Он падает птицею, сбитою влет.

Стоит отец над могилою сына.

Птицы поют во все голоса –

Не слышит отец, губы шепчут лишь имя,

Блестит на ресницах мужская слеза.

И, дрожа на ветру, догорает свеча.